Лицо Мюллера окаменело, а в голове молниеносно закружились мысли.
   - Зачем он это сделал? Чего он хочет от меня?
   - Ты ведь знаешь, что во Вселенной кроме нас и  гидрян  есть  и  третья
раса разумных существ.
   - Знаю. Мы открыли ее лет десять назад. Именно поэтому меня направили к
гидрянам. Мне было поручено  обговорить  с  ними  дела  оборонного  союза,
прежде чем та, внегалактическая раса доберется до нас. Но я не смог. А что
это имеет общего с...
   - Ты много знаешь об этой расе?
   - Очень мало, - признался Мюллер. - Ничего,  кроме  того,  что  я  тебе
говорил когда-то. В первый раз я услышал о них в тот день, когда  собрался
отправиться на Бету Гидры. Бордмен  сказал  мне  только,  что  в  соседней
Галактике живут какие-то существа, очень разумные, более развитые... и что
у них есть возможность проникнуть в нашу Галактику и посетить нас.
   - Теперь мы знаем о них больше.
   - Но скажи сначала, чего Бордмен от меня хочет?
   - Всему своя очередь, - Раулинс усмехнулся. - Многого мы еще о  них  не
знаем, об этих существах. Мы запустили к ним одну  ракету.  Она  пролетела
несколько  тысяч  или  миллионов  световых  лет.  Мы   выпустили   ее   из
гиперпространства... Точно я не  знаю.  Это  была  ракета  с  передатчиком
видеоизображений, посланная  в  одну  из  зон  с  усиленным  рентгеновским
излучением. Информация строго секретная, но я слышал,  что  это  галактика
Сигнус II или Скорпиус А. Мы как-то обнаружили, что одна  из  планет  этой
галактики населена существами с  высокоразвитой  цивилизацией.  Совершенно
чуждые нам существа.
   - Совершенно?
   - Они видят в более низком спектре, - пояснил  Раулинс.  -  А  основное
поле зрения у них на волнах высокой частоты, в рентгене. Кроме того,  они,
видимо, могут воспринимать и радиоизлучение или, по крайней мере,  черпать
из него какую-то информацию, а также большинство волн среднего  диапазона.
Но не очень интересуются тем, что лежит в промежутке между инфракрасным  и
ультрафиолетовым излучением, то есть тем, что мы называем видимым светом.
   - Подожди. Радиочувства? А ты знаешь, какой длины эти радиоволны? Чтобы
черпать  какую-либо  информацию,  нужно  обладать  огромными  рецепторами.
Каковы же размеры этих существ?
   - Примерно со слона.
   - Разумные формы жизни не могут быть такими.
   - Что это за критерий? Их планета - огромный газовый  шар,  одни  моря,
силы притяжения, о которой вообще стоило бы говорить, никакой.  Они  парят
над поверхностью своей планеты. Им  не  знакомы  квадратные  и  кубические
фигуры.
   - То есть это стада суперкитов, достигших технической культуры. Но ведь
ты не хочешь убедить меня в том, что...
   - Вот именно. Достигли. Повторяю тебе, у нас с ними нет и не может быть
ничего общего. Сами они не способны сооружать механизмы. У них  для  этого
есть рабы.
   - Ага, - сказал Мюллер.
   - Мы, наконец, поняли, что  там  происходит.  До  меня  доходят  только
обрывки этих сообщений, строго секретных, но я их сопоставляю и знаю,  что
существа эти используют других, то есть превращают их в  какое-то  подобие
автоматов, управляемых по радио. Они используют всех, кто только  обладает
конечностями и может двигаться.  Начали  с  маленьких  животных  на  своей
планете, подобных дельфинам,  может,  даже  разумных,  а  потом  и  дальше
развивали свою технику, пока не вышли в  космос.  Добрались  до  ближайших
планет... овладели там какими-то существами вроде  псевдошимпанзе.  Теперь
им нужны  пальцы.  Это  для  них  очень  важно.  Сейчас  зона  их  влияния
охватывает около восьмидесяти световых  лет  и,  насколько  мне  известно,
расширяется поразительно быстро.
   Мюллер покачал головой.
   - Это еще худшая  чепуха,  чем  твои  рассказы  об  излечении.  Слушай,
скорость  передачи  радиоволн  ограничена,  правда?  Если   эти   существа
контролируют работу невольников на расстоянии в восемьдесят световых  лет,
эти же восемьдесят лет должна длиться передача приказов,  каждое  дрожание
мысли, мельчайшее движение...
   - Они могут покидать свою планету, - сообщил Раулинс.
   - Но если они так велики...
   -  Невольники  построили  им  собиратели  силы  притяжения.  Они  могут
развивать  также  и  межзвездную  тягу.  Всеми  их   колониями   управляют
надзиратели, которые находятся  на  орбитах,  на  высоте  несколько  тысяч
километров, в капсуле с атмосферой родного им  мира.  Для  каждой  планеты
достаточно одного надзирателя. Думаю, это какой-то сменяющийся дежурный.
   Мюллер   закрыл   глаза.    Вот    непонятное    гигантское    чудовище
распространяется по своей далекой  галактике,  подчиняя  себе  всех  живых
тварей, и постепенно создает рабовладельческое  государство  из  послушных
биологических роботов. Затем уже какие-то космические киты кружатся вокруг
планет, контролируя свои  великолепные  предприятия,  оставаясь  при  этом
неспособными даже к  незначительному  физическому  действию.  Просто  моря
чудовищной  стеклообразной   массы,   розовой   протоплазмы,   напичканной
органическими рецепторами, которые охватывают оба  конца  спектра.  Шепчут
что-то друг другу вспышками рентгеновского излучения. Передают приказы  по
радио. "Нет, - подумал он. - Нет".
   - Гмм... - сказал он осторожно. - Ну и что из этого? Они ведь в  другой
галактике?
   - Нет. Они уже добираются до наших колоний.  Знаешь,  что  они  делают,
когда наталкиваются на планету, заселенную людьми?  Оставляют  надзирателя
на орбите и полностью господствуют над колонистами. Они  уже  поняли,  что
люди - наилучшие  рабы.  Сейчас  они  захватили  уже  шесть  наших  миров.
Завладели бы и седьмым, но там удалось уничтожить надзирателя. Теперь  это
не так просто. Они отводят наши снаряды в сторону, отбрасывают их назад.
   - Если ты все это придумал, - вскричал Мюллер, - то я тебя убью.
   - Клянусь, это правда.
   - А когда это началось?
   - В прошлом году.
   - И что происходит? Эти существа все больше  и  больше  людей  в  нашей
Галактике превращают в живые трупы?
   - По мнению Бордмена, у нас есть возможность остановить это.
   - Как?
   Раулинс пояснил.
   - Они, наверное, не отдают себе отчета, что мы тоже разумные  существа.
Потому что мы не можем с ними договориться. Они немые.  Общаются  каким-то
телепатическим способом. Мы пытались по-разному  передать  им  информацию,
бомбардируем их на всевозможных частотах, но все напрасно. Видимо, они нас
не понимают. Бордмен считает, что если бы мы убедили их в том, что  у  нас
есть чувства и душа, то они, может быть, оставили  бы  нас  в  покое.  Бог
знает, почему он так думает. Вполне возможно,  что  у  этих  существ  есть
какой-то план, по которому  они  собираются  поработить  полезных,  по  их
мнению, созданий, не наделенных,  однако,  разумом.  Поэтому  если  бы  мы
смогли им доказать...
   - Но ведь они должны видеть, что у нас большие города, что мы уже вышли
в космос. Разве это не доказательство нашего разума?
   - Бобры тоже строят плотины, но ведь мы не заключаем с ними  союза,  не
платим за возмещение убытков, когда осушаем их территорию. Мы  знаем,  что
по каким-то нашим правам чувства бобров в расчет не принимаются.
   - Знаем? Скорее всего, мы считаем, что бобров можно уничтожать.  И  это
значит, что все рассуждения об  уникальности  разумных  существ  -  просто
болтовня. Мы, конечно, умнее обезьян, но разве это  качественная  разница?
Или мы считаем себя умнее, потому что можем регистрировать наши знания?
   - Я сейчас не буду вдаваться в философские дискуссии, -  резко  ответил
Раулинс. - Я только объяснил тебе ситуацию... насколько это касается тебя.
   - Хорошо. Насколько это касается меня?
   - Бордмен убежден, что мы действительно можем выгнать  этих  бестий  из
нашей Галактики. Если докажем им, что мы ближе всех созданий, которых  они
держат в рабстве, подошли к их уровню разума. Если как-нибудь покажем  им,
что мы  тоже  что-то  чувствуем,  переживаем.  Что  у  нас  есть  желания,
стремления, мечты.
   Мюллер сплюнул и процитировал:
   - "Или у Иудея нет глаз? Или у Иудея нет рук, членов, органов,  разума,
чувств, страстей? Когда нас уколешь, разве у нас не течет кровь?" Шекспир.
"Венецианский купец".
   - Именно так.
   - Но не совсем так, раз уж они не знают речи.
   - Не понимаешь? - спросил Раулинс.
   - Нет. Я... да. Так, теперь я понимаю.
   - Среди миллиардов людей есть только один человек, который говорит  без
слов. И он выражает свои самые скрытые чувства, обнажает свою душу. Мы  не
знаем, на какой частоте, но, может быть, они в этом разберутся.
   - Да. Да.
   - Поэтому Бордмен  хотел  просить  тебя,  чтобы  ты  еще  раз  послужил
человечеству. Чтобы полетел к этим существам. Чтобы позволил им воспринять
то, что ты  излучаешь.  Чтобы  показал  им,  что  мы  нечто  большее,  чем
животные.

Эти неведомые существа завладели тремя системами на окраине  Галактики,
причем в каждой из систем были планеты, колонизированные землянами. По две
в каждой. Мюллер летел прямо к  зелено-золотистой  звезде.  Пятая  планета
этой системы была безжизненна, она принадлежала  выходцам  из  Центральной
Азии, пытавшимся привить на ней образ  жизни  кочевых  племен.  На  шестой
планете, которая климатом и топографией напоминала Землю,  было  несколько
колоний, каждая  на  своем  континенте.  Отношения  между  колониями  были
довольно сложными. Но теперь это уже не имело никакого значения,  так  как
двенадцать месяцев назад над  обеими  планетами  была  установлена  власть
надзирателя из чужой галактики.
   Мюллер вынырнул  из  гиперпространства  на  расстоянии  шести  световых
секунд  от  шестой  планеты.  Корабль  автоматически   вышел   на   орбиту
наблюдения,  и  приборы  начали  работать.   Экраны   передавали   картину
поверхности планеты, на которую была наложена  прозрачная  карта  колоний,
позволяющая сравнить теперешнее положение вещей с  тем,  которое  было  до
вторжения чудовищ. Картины  эти  при  увеличении  были  весьма  любопытны.
Первоначальные поселения  колонистов  обозначались  на  экране  фиолетовым
цветом, а их новое расположение - красным.
   Мюллер заметил, что вокруг каждого поселения независимо от  его  плана,
простирается широкая сеть улиц и бульваров, изогнутых  и  даже  изломанных
линий. Инстинктивно он понял, что это чуждая людям геометрия. Он  вспомнил
лабиринт. Эта архитектура вовсе не походила на принцип лабиринта,  но  для
нее была характерна та же удивительная ассиметрия. Он отбросил  допущение,
что лабиринт на Лемносе был в свое время построен  под  руководством  этих
существ. То, что он теперь видел, напоминало  ему  лабиринт  только  из-за
своей чуждости  всему  земному.  Чуждые  нам  существа  строят  различными
чуждыми нам способами.
   Над  шестой  планетой  на  высоте  семи  тысяч  километров  на   орбите
находилась какая-то сверкающая капсула  неправильной  формы,  с  диаметром
основания, повернутого к планете, большим,  чем  диаметр  противоположного
края. Огромная. Размером с межзвездный транспортный корабль.
   Такую же точно капсулу Мюллер увидел на орбите над пятой  планетой.  Он
знал, что это надзиратели.
   Ему не удалось вступить в радиосвязь ни с одной из этих  капсул,  ни  с
планетами под ними. Все каналы были  заблокированы.  Он  крутил  различные
диски около часа, игнорируя гневные реакции мозга  корабля,  повторяющего,
чтобы он отказался от этого замысла. Наконец, он уступил.
   Мюллер направился к ближайшей  капсуле.  К  его  удивлению  корабль  не
потерял  управления.  Снаряды,  которые  посылали  к  этим  капсулам,  эти
существа останавливали. А он вел свой корабль без помех.  Хороший  ли  это
знак? Он задумался: "Может быть,  они  за  мной  наблюдают,  может,  могут
каким-то образом  отличать  корабль  от  оружия.  Или  попросту  они  меня
игнорируют?"
   На расстоянии тысячи километров он сравнял свою скорость  со  скоростью
капсулы, вошел в челнок и провалился в темноту.

   Мюллер оказался в чужих  руках.  В  этом  не  приходилось  сомневаться.
Капсула приземления была  запрограммирована  так,  чтобы  в  нужное  время
пролететь рядом со спутником. Но Мюллер не заметил, что быстро отклоняется
от своего курса. Такие отклонения никогда не бывают случайными. Посадочная
капсула развила скорость, не предусмотренную программой, а значит,  что-то
подхватило ее и поволокло. Он отметил это про себя с ледяным спокойствием,
так как ни на что не рассчитывал и приготовился ко всему. Скорость падала.
Вблизи  возникла  сверкающая  громада  чужого  спутника.  Металл  коснулся
металла.
   В  оболочке  спутника  появилось  небольшое  отверстие,  щель.  Капсула
Мюллера влетела в нее  и  остановилась  на  полу  большого,  напоминающего
пещеру, зала. Мюллер в космическом комбинезоне вылез  наружу.  Он  включил
гравитационные подошвы, потому что, как и предвидел, сила  гравитации  тут
была ничтожной.
   Во  мраке  едва  светилось  темно-пурпурная  луна.  Тишина  здесь  была
гробовая.
   Несмотря на действие гравитационных подошв, у Мюллера кружилась голова,
и пол под ним качался. У него  создалось  впечатление,  что  его  окружает
ртутное  море:  огромные  волны  бьют  в  изрытый  берег,  массы  воды   в
шарообразном глубоком ложе клубятся и шумят, мир колышется от его тяжести.
   Он почувствовал, как холод проникает сквозь его теплый комбинезон.  Его
влекла какая-то неодолимая сила.  Шаги  его  были  неуверенными,  и  он  с
удивлением заметил, что ноги слушаются его, хотя  он  с  трудом  управляет
ими. Близость чего-то огромного, колышащегося, вздрагивающего, вздыхающего
была ощутимой.
   Мюллер шел в темноте по бульвару. Наткнулся на  длинную  баллюстраду  -
темно-красную линию среди смолистого мрака,  подошел  поближе  и  двинулся
вдоль нее вперед. В  одном  месте  он  подскользнулся,  и  когда  ударился
локтем, раздался  металлический  звон,  который  откликнулся  приглушенным
эхом. Как через лабиринт, он шел по коридорам  и  галереям,  мимо  анфилад
камер, по мосту, переброшенному над пропастью, сбегал с наклонных пандусов
в темные высокие залы, потолки  которых  были  едва  различимы.  Не  боясь
ничего, он шел вперед,  слепо  веря  только  в  себя.  Он  совсем  потерял
ориентацию. Не представлял себе, как может выглядеть план этого  спутника.
Не мог даже предположить, для чего служат внутренние перегородки.
   В непосредственной близости от  скрытого  гиганта  тихо  шумели  волны.
Напряжение все усиливалось. Мюллер буквально вздрагивал и трясся от  этого
напряжения.  Наконец,  он  добрался  до  центральной  галереи,  и,   когда
посмотрел  вниз,  увидел  в  туманном  голубоватом   свете   уменьшающиеся
неисчислимые уровни и очень глубоко  под  его  балконом  какой-то  большой
бассейн, а в нем что-то огромное и сверкающее. Он сказал:
   - Вот я и пришел, Ричард Мюллер. Человек с Земли.
   Он сжал ладонями перила и глянул вниз, готовый ко всему. Зашевелится ли
чудовище, эта жуткая тварь, двинется, захрипит? Отзовется языком,  который
он не понимает? Мюллер ничего не услышал, но почувствовал многое: какой-то
контакт, связь, взаимоотношение. Он почувствовал, как  душа  его  вытекает
сквозь поры кожи. Это было безжалостной мукой, но он не сопротивлялся,  он
поддавался охотно, не жалея себя. Ужасное существо  внизу  высасывало  его
сознание, как если бы поглощало из открытых кранов его энергию.
   - Ну, прошу, - эхо его голоса раздавалось вокруг, замирая и вибрируя. -
Пей! Тебе это нравится? Горек этот напиток, правда? Пей! Пей!
   Колени у него подогнулись, и он упал на перила, прижав лоб к  холодному
краю. Источник излучения иссякал. Но теперь Мюллер отдавал себя  радостно.
Сверкающими каплями выплывало из него все:  его  первая  любовь  и  первое
разочарование, апрельский дождь, лихорадка и боль, честолюбие  и  надежда,
тепло и холод, пот и огорчения, запах  вспотевшего  тела  и  прикосновение
гладкой, нежной кожи, грохот музыки и музыка грохота, шелковистость  волос
под его пальцами и чертежи,  нарисованные  на  губчатой  почве,  фыркающие
скакуны и серебряные стайки маленьких рыбок, башни Второго Чикаго, бордели
подземного Нового Орлеана, снег, молоко, вино,  голод,  огонь,  страдание,
сон, грусть, яблоко, рассвет, слезы, фуги Баха, шипение жира на сковороде,
смех стариков, солнце, уже скрывающееся за  горизонтом,  луна  над  морем,
блеск далеких  звезд,  след  пролетевшей  ракеты,  летние  цветы  рядом  с
ледником, отец, мать, Христос, полдень, ревность, радость.
   Он отдавал из себя все это и что-то еще, значительно  большее,  и  ждал
какого-то ответа. Напрасно. А когда в нем уже ничего не осталось, он повис
на перилах лицом вниз, выжатый, пустой, слепо смотрящий в бездну.

- Это чудовище выпило меня до дна, - спокойно сказал Мюллер. - Я  вовсе
не удивляюсь, что ты ничего не ощущаешь. Оно вынуло из  меня  всю  душу  и
снова возвратило ее полностью.
   - О чем ты говоришь?
   - Я чувствовал, как это существо высасывало из меня  все,  что  во  мне
было. Я знал, что оно изменит  меня.  Неумышленно.  Это  только  случайные
перемены. Побочный эффект.