Академик НАН Украины Владислав Гончарук: «Мы предложили новые стандарты на питьевую воду, принципиально отличающиеся от принятых в мире»

Владислав Гончарук со своим детищем — установкой «Вега» для получения высококачественной питьевой водыФото: Евгений Черный

Мы должны жить 120—130 лет. Именно такой отрезок времени, утверждают ученые, заложен в генетическую программу клетки. Украинцы живут в среднем 67,5 года, а на «здоровую жизнь» приходится еще меньше — только 55 лет. Одна из самых весомых причин, укорачивающая наш возраст, — недостаточное качество питьевой воды.

Какая вода оптимальна для потребления? Сегодня научные сотрудники пытаются ответить на этот вопрос. Свыше 30 лет самое загадочное вещество на планете исследует академик НАНУ, академик-секретарь отделения химии НАН Украины, директор Института коллоидной химии и химии воды им. А.Думанского НАНУ Владислав ГОНЧАРУК.

— Владислав Владимирович, кажется, еще никогда проблема питьевой воды не стояла перед человечеством так остро, как в последние годы. В ознаменование официального признания значения водных проблем Генеральная Ассамблея ООН провозгласила период 2005—2015 годов международным десятилетием «Вода для жизни». Как образно заметили специалисты ЮНЕСКО, «живем мы вверху по течению или внизу по течению воды, — мы все в одной лодке»...

— Действительно, проблема питьевой воды в мире приобретает все большую остроту. Это связано с тем, что практически все пресные источники стали в той или иной степени загрязненными продуктами жизнедеятельности человека.

Мы, научные сотрудники, должны определиться, что именно имеем в виду, когда говорим о питьевой воде. На протяжении не одного десятка лет я убеждаюсь, что у каждого свое представление о ней. В мире диапазон контроля за различными компонентами воды отличается во много раз. ВОЗ рекомендует контролировать качество воды по 95 компонентам, в США их — 102, в Украине — 29. На кого ориентироваться?

В принципе мир пошел по неправильному пути, на который его толкнули медики, вынудив химическими, микробиологическими, радиохимическими методами контролировать отдельные составляющие воды. Бурное развитие химии, фармацевтики, медицины, агропромышленного комплекса приводит к тому, что человек ежегодно синтезирует сотни тысяч новых препаратов. Сегодня в окружающей среде насчитывается около 35 миллионов химических соединений, откуда, в конце концов, и берется вода для питья. Тем более кажется абсурдным, когда в Украине контролируют около 20—30 химических соединений из десятков миллионов! Есть ли право на основе этих ничтожно небольших измерений говорить о качестве воды?.. Кажется, мы зашли в тупик...

— Как выйти из него?

— Я знал выход из этой ситуации еще 30 лет назад. Кстати, чем ученые отличаются от простых людей? Тем, что они об определенном явлении говорят только тогда, когда у них есть доказательства его существования.

Еще в 80-х годах я заявил, что водопроводная вода в Киеве неприемлема для питья. Возник вопрос: какую же воду пить? Ответ на него я искал в течение многих лет исследований. Результатом этой работы стали бюветы — альтернативный источник снабжения воды высокого качества, пригодного для питья. Считаю, что только благодаря открытым бюветам свою миссию на Земле я выполнил. Сегодня в Киеве их около 300, и все эти годы я персонально несу ответственность за качество бюветной воды.

К 90-му году прошлого века в Киеве не было ни одной колонки. Вода из артезианской буровой скважины прямо не выводилась, а смешивалась с днепровской или деснянской водой и хлорировалась. Это уже не питьевая вода, а техническая, притом — очень токсичная. Мы же не обеззараживаем воду из колодца (хотя там могут быть другие проблемы). Родниковая вода тоже не обеззараживается, люди ее пьют и, между прочим, живут дольше, чем в городах...

Я — единственный, кто не принял во внимание представления об обеззараживании и, благодаря партийному билету в кармане и авторитету Академии наук, вынудил тех, от кого это зависело, поверить мне и открыть бюветы на артезианских буровых скважинах, на прямое поступление воды из-под земли без какой-либо обработки. Тем не менее замечу, что в конце 80-х министерства и ведомства, отвечающие за подземные воды, были категорически против.

— Почему?

— Потому, что, по мировым стандартам, вся вода должна обеззараживаться.

— И вы решили пренебречь мировыми стандартами?

— Да. Мы не должны под кого-то подстраиваться, не должны играть то ли по европейским, то ли по мировым правилам. Несколько лет было на это потрачено, и наконец мы предложили новые стандарты на питьевую воду, принципиально отличающиеся от принятых в мире. Ни в одной из стран нет государственных стандартов, определяющих качество воды по параметрам, разработанным в Украине. Не хочу показаться высокопарным, но это действительно революционный подход.

Считаю, что это абсурд — определять нормы ядохимикатов в питьевой воде. Предельно допустимая концентрация (ПДК) мышьяка, ртути, свинца, пестицидов в питьевой воде — нонсенс! Например, в водопроводной воде допускается 60 мг хлороформа. Для биоты это — смертельная доза. Мыши и крысы, если они здоровы, сразу не умирают, но их клетки постепенно гибнут. С течением времени наиболее уязвимый человеческий организм начинает выходить из строя. То есть, с точки зрения общей биологии, каждому должно быть понятно: токсичные вещества нормировать в воде нельзя. Тем более, как я уже говорил, определить в нынешних антропогенных условиях ПДК в принципе невозможно. Треть из 29 контролируемых компонентов водопроводной воды в Украине — сугубо физические (цвет, мутность, температура, содержимое кислорода и т.п.), что вовсе не влияет на качество воды. Химических соединений примерно половина, и половина из них малозначимые, не причастные к токсикологии — кальций, магний, калий, натрий и другие соли. Токсичных элементов — единицы, в то время как миллионы остаются за сценой, и их роль в формировании качества воды не просто определяющая, а гигантская.

Изучая нагроможденный мировой опыт, а главное, проводя целенаправленные исследования, давно убедился в том, что хлорированная вода в принципе не может быть питьевой, это — техническая, в лучшем случае санитарно-гигиеническая вода, пригодная в домашних условиях, например, для мытья пола. Ее употребление вызывает тяжелые заболевания, стимулирует образование раковых клеток. Даже купание в ней приводит к определенным проблемам, потому что хлорорганика, особенно с горячей водой, полностью всасывается кожей.

— Процесс кипячения не спасает?

— Нет, исчезает только часть улетучивающейся органики. Мы кипятим воду и дышим веществами, испаряющимися из воды, которые становятся еще более опасными для нас, ведь они попадают в организм непосредственно — через легкие (во время питья вредные вещества поддаются «переработке» в кишечнике, печени и почках). Мужская импотенция связана с хлорорганикой — это доказано. Пестициды, которыми возделывают поля, попадают в реки, оттуда — в водопроводную систему, которую без специальной технологии очистить от них очень трудно. Разве можно говорить о качестве воды, которую мы вообще не контролируем, а если и пытаемся это делать, то этот контроль минимальный?

— Можно ли доочистить водопроводную воду?

— Почему водопроводную воду надо очищать? Потому, что она токсична. Как минимум есть хлорорганика. Кроме того, алюминий, железо, марганец и т.п. Фильтр не очищает, а, наоборот, загрязняет воду. На нем образовываются гигантские колонии микроорганизмов и, как следствие, очень токсичная масса продуктов их жизнедеятельности. Эту массу мы выпиваем вместе с водой. Приведу аналогию: уровень токсичности сине-зеленых водорослей превышает токсичность цианистого калия в тысячу раз, но сами по себе они безвредны. Когда же попадают в водопроводную сеть и поддаются хлорированию, выделяют огромное количество токсикантов. В результате становится токсичной вода, в которой гибнут клетки. Аналогично они действуют на организм человека, провоцируя различные заболевания. То есть вы за свои же деньги (кстати, немалые) травите организм, причиняя ему огромный вред.

На основе базовых исследований предыдущих лет мы получили принципиально новые результаты, переворачивающие наши представления о жизни и роли воды в ней. Мир действительно считает, что вода — просто вещество, но мало кто задумывался над исключительной сложностью воды и ее исключительной роли в нашей жизни. Со школьной скамьи мы знаем, что молекула воды состоит из двух атомов водорода и одного атома кислорода, забывая одну важную деталь — атомов водорода на самом деле три. И это три абсолютно разных элемента. Водород легкий — протий, которого на Земле больше всего. Тритий — радиоактивный водород, которого очень мало, и его роль в возникновении и продолжении жизни тоже небольшая. И, наконец, водород тяжелый — дейтерий (0,015 процента) — ключевой элемент, отличающейся своими свойствами от обычного легкого водорода.

В результате тщательных исследований, проведенных совместно с российскими учеными, мы обнаружили, что от наличия дейтерия принципиально зависят все свойства воды. Даже базовые константы, принятые во всем мире как постоянные. Речь идет о чистой воде без каких-либо примесей. Если изъять дейтерий, вода будет кипеть при температуре существенно ниже 100°С, и будет замерзать при температуре значительно ниже 0°С.

Кроме того, нам удалось «увидеть» в воде особые структуры, гигантские гетерофазные кластеры, и определить их химические и физические свойства, размеры, количество. Если говорить на формальном языке, то это вода в воде, но она имеет границу деления фаз. Именно от дейтерия зависит, сколько будет этих гигантских образований. В воде есть еще и наноразмерные образования, которые мы тоже зафиксировали экспериментально и определили их свойства. Более того, исследовали, как они испаряются и каким образом переносят всю ту грязь, которая есть в обычной воде.

— Следовательно, от концентрации дейтерия зависит, насколько токсична вода для биологических объектов. Напрашивается вопрос: как определить эту токсичность?

— Настоящий ученый никогда не скажет «плохо», не предлагая взамен ничего иного — лучшего. Если быть справедливым до конца, то проводить эксперименты на крысах с целью выявления уровня токсичности воды нужно не в течение одного-двух месяцев, а на протяжении лет. Кроме того, вместе с водой в организм поступает пища (в том числе генно-модифицированные продукты), вредные вещества попадают из воздуха, — вот и попробуйте разделить эти ингредиенты и исследовать, от чего заболело животное. То есть такие эксперименты не чистые, не корректные.

Мы же разработали принципиально новый метод контроля за качеством воды — по формуле крови: на цитогенетическом уровне определяем, как ведет себя клетка в той или иной воде. По изменению этой формулы можем говорить об уровне загрязнения воды и ее токсичности. Это дает возможность видеть абсолютно достоверную картину, насколько вода физиологически приемлема или неприемлема для организма. Тестирование воды на клеточном уровне организма я назвал биотестированием и работал над ним 25 лет, с того времени, как задал себе вопрос, зачем природа создала дейтерий.

Сначала мы проводили эксперименты над организмами, живущими в пресной воде, — позвоночными, беспозвоночными и растениями. Например, когда помещали контрольную группу рыбок в водопроводную воду, они сразу же гибли, что свидетельствовало о чрезвычайной токсичности воды. Воду кипятили, отстаивали — рыбки жили немного дольше. Наблюдали за рыбками, которые живут в стандартной воде, и той, какую исследуем, держали их четверо суток без пищи. Потом брали из плавника, жабер микроскопическую частичку, препарировали и анализировали состояние клеток. Иногда наблюдали разительные изменения... Если вода хорошая — клетки абсолютно одинакового размера. Если вода токсичная — видим их аномальное поведение: они начинают неправильно делиться, вместо одного ядра в клетке замечаем два или несколько маленьких, — это характерные признаки генетических изменений. Фиксируем и начало онкообразований (когда клетка делится очень быстро). Нам известно, что такие процессы вызывают пестициды и антибиотики.

— Именно это и подтолкнуло вас к необходимости создать новые госстандарты на воду?

— Да. Несколько лет я посвятил этому, и все это время пытался преодолеть сопротивление медиков. Почему медики давали разрешение на выпуск той или иной воды? Потому что было на что сослаться — на мировые подходы, которых надо придерживаться. Это не наша специфика, мы просто вошли в тот мир, в ту Европу, куда так хотели. В действительности же Европа переживает такие же проблемы. Например, европейские журналы печатают мои статьи, в которых не называется уровень опасности определенных объектов и не отмечается, откуда эта опасность берется. Когда же пишу прямым текстом, передо мной опускается «шлагбаум»... Тамошние ученые, с которыми я знаком, объясняют, что зависят от финансирования корпораций, поддерживающих издание. Вот этим, кстати, «наш» мир еще выгодно отличается от «того» мира. Мы в Украине, в наших академических изданиях, в том числе и международных (в частности, «Химия и технология воды»), еще имеем возможность уведомить научных сотрудников и общество о новых трудах и угрозах, появляющихся в нынешнем мире.

В соответствии с госстандартами, источник водоснабжения, из которого берем воду для питья, должен быть первой категории. То есть вода должна быть настолько чистой, чтобы ее можно было пить без специальной обработки. Сегодня таких чистых источников нет. Днепр относится к третьей-четвертой категории (в зависимости от разных времен года). А что такое четвертая категория? Это — сточные воды, третья — разбавленные сточные воды. Я не имею в виду только Днепр. И Рейн, и Амазонка — все большие реки мира загрязнены. Поэтому выход был один: изменить госстандарты в сторону послабления этих требований. Если другой воды нет, то надо официально позволить получать питьевую воду из грязной, но при обязательном условии использования самых современных технологий ее очистки и современных методов контроля, о которых мы говорили. Сегодня можно из любой воды получить высококачественную питьевую воду, но контроль ее должен быть на уровне биотеста.

— Есть ли в Украине самые современные технологии очистки воды, о которых вы говорите?

— В Институте коллоидной химии и химии воды им. А. Думанского НАН Украины разработали водоочистное оборудование «Вега», аналогов которому нет в мире. Некоторые ученые, ознакомленные с этими установками, прозвали меня монополистом, считая, что требования к качеству воды делаю под себя. Формально они правы. Но я не монополист, поскольку требую, чтобы другие нас догоняли. Не раскрываю секретов наших подходов, — все они запатентованы. Я хочу, чтобы Украина получала хоть какую-то прибыль от того, что вкладывает в науку. И это нормально, даром никто ничего не отдает.

— Какие процессы положены в основу этой технологии?

— Когда я занимался каталитическими процессами в Институте физической химии, вывел немало принципиально новых закономерностей химических реакций — любые примеси воды выступали в роли каталитического яда. Возникла мысль: если вода — каталитический яд, то можно ли каталитические процессы проводить в среде каталитического яда — в воде? Научный мир считал это нонсенсом. Я же подумал: а почему невозможно? И изобрел способ, равного которому нет в мире до сих пор, — фотокаталитическое окисление органических соединений в воде. Для этого нужны свет и определенное вещество, выступающее в роли катализатора, например — ионы железа. Если популярно: облучаю воду, направляя свет, где есть 2—3-валентное железо, которое начинает сжигать имеющуюся органику, — вода очищается до первозданного состояния.

Первый патент в этой отрасли был мой. Потом появились японские, французские, американские... Только коллектив нашего института обладает этой технологией очистки воды. Многие хотят ее повторить, но ни у кого не получается. У меня своя маленькая, но очень большая тайна.

— Раскройте хоть частичку ее...

— Я очень люблю Днепр. И меня всегда удивляло: сколько бы нечистот в него ни выливали, а река вновь и вновь очищается до такого состояния, что в ней можно купаться и даже использовать ее воду для питья. Начал исследовать этот процесс и быстро понял: очистка происходит только днем — благодаря ультрафиолету. Но это медленный процесс. Мы же в более миллионов раз, по сравнению с природной средой, ускорили окисление органики и «сжигаем» ее за секунды — используя в наших системах ультрафиолетовую лампу.

— Убеждены в правильности пути, по которому пошли?

— Конечно, потому что знаю, какие процессы там происходят. Но если бы я, работая в Институте физической химии, не занялся катализом, то эту часть работы выполнить было бы в принципе невозможно. В природе все устроено настолько целесообразно и умно, что нам, ученым, надо только понять, как те или иные процессы происходят. И если удастся, то немного ускорить их. Нужно внимательно изучать природу...

— «Вега» уже работает?

— В прошлом году в Борисполе вместе с мэром города перерезали ленточку на двух бюветах, похожих на киевские, но не с подземной водой, а с водопроводной, сделанной по нашей технологии. Из 60 тысяч жителей Борисполя 20 тысяч уже имеют доступ к этой воде. То есть треть бориспольцев круглые сутки могут употреблять высококачественную питьевую воду. Она соответствует не тем государственным нормативам, которые имела Украина, новым стандартам. Она на много порядков лучше.

— Хотите сказать, что она качественнее, чем в столичных бюветах?

— Дело не в этом. Исходная вода там тоже подземная, но загрязненная, что и доказали наши биотесты. Сейчас речь не идет о более или менее качественной воде. В Борисполе вода не такая, как в Киеве, потому что в ней содержатся другие соли. Основное же требование к воде — отсутствие токсичного и мутагенного влияния на клетки.

— Как я поняла, вы считаете, что сегодня без вреда для здоровья мы можем пить только бюветную воду?

— И только ее.

— Нужно ли ее доочищать?

— Нет. Такие действия приведут только к ухудшению качества воды. Чистые запасы воды Юрского и Сеноманского горизонтов тянутся от Киева до Чернигова. Сформированные на глубине 200—400 м, они защищены пластами присущей местности породы. Поверхностные воды Киева очень грязные, но песок, гумус и, главное, глина препятствуют подземному загрязнению. Если начнем активно выкачивать воду, то изменим процессы фильтрации и загрязним эти горизонты. В Киеве, на Печерске, есть дома, в которые водопроводная вода идет прямо из скважины, остальные столичные жители пользуются водой из Днепра, Десны или смешанной с артезианской. Я же считаю, что подавать подземную воду по трубам принципиально неправильно, она должна быть живой. Вот поэтому самое лучшее качество у воды горных речек. Именно поэтому выигрывают Финляндия, Швеция и другие страны, в которых пользуются ею.

— Как относитесь к предложению ввести плату за воду из бюветов?

— Категорически против. Платить за воду, данную Природой?.. Кто и за какие заслуги будет наживаться на ней? Условие, которое я ставил председателю городского совета, открывая бюветы, — бесплатность воды. С тех пор было немало попыток приватизировать эти источники питьевой воды, потому что многие в действительности видят не воду, а деньги, которые вытекают.

— Какие регионы Украины сейчас больше всего страдают от некачественной воды?

— Самая чистая вода — в Западной Украине, особенно в горной местности. Во Львове и Полтаве хорошая подземная вода. Водопроводная вода неприемлема для питья по всей стране. По моим оценкам, как минимум 90% населения Украины пьет некачественную воду. 33 млн. украинцев пьют воду из бассейна Днепра — это гарантированно плохая вода. Катастрофически некачественная вода на Донетчине, Луганщине, Харьковщине, Днепропетровщине — в наиболее промышленно развитых регионах. Из них Харьков уже готов вводить у себя бюветы. Там нет такой воды, как в Киеве, ее надо доочищать до биологически безопасной.

Вода должна быть чистой, но не дистиллированной. Важно также помнить о нюансах: в воде обязательно должны быть соли (кальций, магний, натрий и калий), без которых обменные процессы и в целом жизнь человека невозможна. Кстати, кальций и магний усваиваются организмом только из воды, в растворимом виде.

От воды прежде всего зависит здоровье человека. Мы потеряли воду, созданную природой, которую миллионы лет пили люди, и перешли на техногенную водопроводную. В лучшей ситуации оказались сельские жители, которые пьют воду из колодцев, «настоянную» на земле. Конечно, есть и колодцы с токсичной водой, но в местности, где нет производств и не вносятся удобрения (содержащие фосфор и азот), вода намного лучше водопроводной.

— Очевидно, вы счастливый человек, если владеете уникальной технологией очистки питьевой воды?

— Я действительно счастливый человек. Единственное зло — у меня нет образованных оппонентов. А ученому необходимо, чтобы ему все время кто-то оппонировал. В науке, как и в любой системе власти, нужна оппозиция, — тогда будет движение вперед. Мне оппонируют медики, но мы по-разному оцениваем состояние проблемы...

— Владислав Владимирович, стандарты на водопроводную воду вы уже предложили. Что теперь?

— Теперь буду бороться, чтобы в государственную программу «Питьевая вода Украины» до 2020 года были заложены приоритеты, о которых мы говорили, — по доочистке водопроводной технической воды до питьевой. Питьевую воду — два-три литра, необходимых человеку ежедневно, нельзя подавать в квартиры через водопровод. Человек должен приходить к источнику качественной питьевой воды и набирать необходимое ему количество на завтра. Сохранению и транспортировке она не подлежит.

Ирина Николайчук, "Зеркало недели"